входа в мой дом. Он выглядит взволнованным, точно увидел привидение. Не думаю, что я сама в эту минуту выгляжу лучше. Он крепко сжимает мои руки, и я чувствую, как в мое холодное тело сочится приятное тепло. Я обмякаю, и он легко привлекает меня к себе. Я позволяю ему обнять меня и делаю глубокий вдох. От Кевина пахнет мандаринами и кремом для бритья. От него веет спокойствием и защитой.

– Что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Нет, просто был тяжелый день, – шепчу я, стараясь не двигаться.

Мы стоим посреди улицы. Я чувствую жар его ладоней на своей спине. Уверена, что уже через несколько минут я сильно пожалею об этой слабости, но это будет потом. Сейчас же мне важно чувствовать опору, мне важно знать, что я не одна.

– В сообщении ты написал, что я была права насчет камней, – деловито начинаю я, наконец, вырываясь из его цепких объятий. Кевин выглядит расстроенным. – Расскажи, что узнал.

– Ты хочешь обсуждать это прям здесь?

– Если ты думаешь, что после этого жаркого приветствия я приглашу тебя к себе, то ты сильно заблуждаешься.

– Мерида, не шути так со мной. Я ведь не железный.

– Прости, у меня правда был трудный день. Давай поговорим в машине, – предлагаю я, замечая его мустанг, припаркованный у обочины дороги.

– Может, хотя бы в кафе посидим? – спрашивает Кевин, но тут же нехотя соглашается. – Как скажешь, Мерида. Давай в машине.

Он садится за руль, а я на пассажирское кресло рядом. От былой тревоги, так лихо скрутившей меня, почти не осталось и следа: дыхание ровное, пульс тоже, и я терпеливо жду, когда Кевин начнет делиться со мной новой информацией, и все же… я ловлю себя на том, как тревожно озираюсь назад. Точно мне нужно еще раз убедиться в том, что за мной никто не следит, меня никто не поджидает в тени.

– Снова Ник? – спрашивает Кевин, перехватив мой взгляд и неверно истолковав мою тревожность. – Если хочешь, я могу…

– Нет, все в порядке. Просто показалось.

– Ты какая-то странная сегодня. Ты точно ничего от меня не скрываешь?

– Точно.

– Я не смогу тебя защитить, если ты…

– Я сама могу себя защитить, но я знаю, что могу на тебя рассчитывать, – натянуто улыбаясь, отвечаю я, после чего, едва похлопав его ладонью по руке, продолжаю: – Особенно теперь, когда ты, наконец, понял, как ошибался. А ведь я оказалась права, да?

– В том, что те камни – бриллианты, ты действительно оказалась права, – признается Кевин, протягивая мне копию свидетельства геммологической экспертизы. – Я жду объяснений. Откуда ты их взяла и как они связаны со смертью пианиста?

– С убийством пианиста, – машинально поправляю его я, врезаясь взглядом в предположительную страну происхождения – ЮАР.

– Ты обещала мне все рассказать, я слушаю.

Стараясь не впадать в детализацию, я в двух словах рассказываю ему о сценическом аксессуаре и о том, каким образом он попал ко мне в руки. Кевин слушает, не перебивая, но стоит мне закончить, как в машине наступает гнетущая тишина. Он смотрит на меня, но вряд ли видит. Так и не сказав и слова, он достает из кармана джинсов мобильный телефон и что-то вбивает в строку поиска.

«Он все еще не верит», – мелькает в мыслях. Кусаю губу и, отвернувшись, устремляю свой взор в ветровое окно. Я была так увлечена рассказом, что не заметила, как сумерки сменились темнотой. Свет уличных фонарей, точно яркие мечи, прорезает вечернюю мглу, отражаясь в окнах домов. Я откидываюсь на спинку своего кресла и делаю глубокий вдох.

– Нашел, – нарушает молчание Кевин, привлекая мое внимание. – Лиам Стивенс год назад инвестировал в ювелирный бизнес. Думаешь, это как-то связанно с твоей находкой? Я помню, ты говорила, что у Пола Морриса был роман с женой Стивенса, может быть, он не был обычным рогоносцем?

Он протягивает мне телефон, на экране которого растянут снимок двух мужчин, пожимающих друг другу руки. А первые строчки небольшой заметки ясно дают понять: 17 апреля 2018 года Лиам Стивенс купил тридцать процентов акций крупной ювелирной компании «Кристалл Лайф». Я уверена, что вижу эту статью впервые, и это кажется мне странным, учитывая, как тщательно я работаю с информацией.

– Не видела такого? – хмыкает Кевин, и его губы растягиваются в самодовольной улыбке. – Нужно знать, где искать. Полгода назад эта компания снова засветилась в прессе, только повод был уже не такой радужный. Компанию подозревали в нелегальном ввозе бриллиантов. Интересный поворот, да?

– Весьма. Я об этом не знала, – растерянно тяну я. – У меня была другая версия.

– Другая версия? И как же?

– Я встречалась с Гвен Моррис, и мне показалось, что она что-то скрывает.

– Что ты сделала?

– Сходила в пекарню, которую она открыла недавно. Я не лезла ни в подвал, ни в заброшенный дом, так что не надо на меня так смотреть!

– Мы договаривались.

– Мы много о чем договаривались, – едко замечаю я, отворачиваясь к окну. – Пол в некотором смысле был коллекционером. Ему часто дарили произведения искусства: картины, статуэтки, музыкальные инструменты. Я не уверена, но мне показалось, что Гвен как-то с этим связана, и еще этот Эй Джей.

– Что еще за Эй Джей?

Не то что бы я думала скрыть от Кевина эту информацию, но и сразу вываливать на него все то, что мне удалось узнать за пару недель, тоже не хотелось.

– Я показала ей фейковую страницу аукциона вещей Пола Морриса, и она странно отреагировала. Она подумала, что я пришла к ней от какого-то Эй Джея, и по выражению ее лица было понятно, что этот факт ее не только злит, но и пугает. Я не знаю, кто это такой.

– Ты себя слышишь? – вспыхивает Кевин, разбрасывая руки в разные стороны, даже в просторном салоне его старого мустанга он выглядит устрашающе. – Какого черта ты опять творишь?! Мы договорились, никакой самодеятельности! Ты понятия не имеешь, куда лезешь!

– Прекрати на меня орать! До сегодняшнего дня ты, как и недомерок Клаттерстоун, был уверен в том, что Пола Морриса просто загрыз пес. Но, как видишь, фигура пианиста не так проста и предсказуема, как вам казалось. По меньшей мере Пол Моррис был контрабандистом, и у него был роман с женой одного из самых влиятельных людей страны. Это то, что уже совершенно очевидно, но, поверь мне, это только верхушка, которую твой бравый детектив не смог даже разглядеть!

Во внезапно наступившей тишине отчетливо слышен вой сирен где-то в нескольких кварталах севернее нас, речитатив и тяжелые басы, доносящиеся из открытых окон машины, проезжающей мимо, лай собак и голоса парней, которые сидят на скамейке в сквере и о чем-то бурно спорят. Внешний мир обрушился на меня так неожиданно, что мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, где я.

– С кем еще ты успела, совершенно случайно, пообщаться? – нарушает молчание Кевин.

– Больше ни с кем, – бросаю я, не скрывая своего раздражения.

– Я выясню, кто такой этот Эй Джей и как он может быть замешан в деле с бриллиантами, но пока что Лиам Стивенс – наша лучшая зацепка.

– Согласна.

– Но есть одно «но»… пес. Собака до того дня находилась в доме его приемных родителей, то есть доступ к ней был только у членов семьи. Ты изучила материалы дела?

– В процессе. И кстати, помимо Гвен, я бы обратила внимание на Коллина Морриса.

– Посмотрим. Но на этом пока все. Обещай мне, что больше не будешь заниматься самодеятельностью. Тебе это трудно понять, но Нортон действительно хороший детектив, и я не хочу его подставлять. Пока что у нас нет ничего, что могло бы изменить ход его расследования, бриллианты, которые ты нашла, ничего не доказывают, ты же это понимаешь?

– Да. Я найду доказательства.

– Нет! Ты не будешь ничего искать! – гремит Кевин, и я вижу, как от напряжения у него сводит скулы. – Ты изучишь все материалы